ОТЦОВСТВО В ОТНОШЕНИИ РЕБЕНКА, ПРОИСХОДЯЩЕГО ИЗ ИСКУСТВЕННОГО ОПЛОДОТВОРЕНИЯ

%d0%b0%d1%82%d1%86%d0%be%d1%83%d1%81%d1%82%d0%b0%d0%bd%d0%b0%d0%bc%d0%b0

Болгарское право одним из первых урегулировало вопрос об отцовстве по отношению к ребенку, зачатому в результате искусственного оплодотворения, в Законе о семье 1968 бода, который определил в качестве отца ребенка супруга искусственно оплодотворенной женщины. В 1985 году этот закон был отменен. Новый болгарский Закон о семье принял постановление об установлении отцовства при искусственном оплодотворении.
Подобно болгарскому законодательству, вопрос об отцовстве стал решаться и в некоторых других странах. Например, голландский Гражданский кодекс предус­матривает, что «иск об отказе от отцовства отклоняет­ся, если супруг согласен с таким поведением, которое может иметь последствием зачатие ребенка» (§ 201, абз. 1). Венгерский Закон о браке, семье и опекунстве 1974 года № 1 устанавливает правило, по которому не допускается установление отцовства в судебном поряд­ке, если рождение ребенка является следствием искусст­венного вмешательства (§ 38, абз. 1). Но предусматри­вается возможность отказаться от отцовства, если ребенок родился после оплодотворения методом инсе­минации, на которую супруг матери не дал согласия (§ 43, абз. 1). В Швеции вопрос об отцовстве ребенка, зачатого искусственным оплодотворением, регулируется Законом о родителях, опекунах и детях 1984 года № 1139. Согласно ст. 6 этого Закона, если инсеминация матери совершается с согласия ее супруга либо мужчины, с которым она живет при условиях, подобных супруже­скому сожительству, и если, учитывая все обстоятельст­ва, есть основания предполагать, что ребенок зачат пу­тем инсеминации, мужчина, который дал согласие на такое вмешательство, признается отцом ребенка.
В Чехословакии вопрос об отцовстве ребенка, рож­денного в результате искусственного оплодотворения, предполагалось урегулировать уже в Законе о семье 1963 года и Законе о защите здоровья людей 1966 года. Накануне принятия этих законов начали ссылаться на преждевременный характер такого регулирования и в конце концов отказались.
Однако развитие медицинской практики в период, последовавший за принятием этих законов, заставило решить этот вопрос в новелле Закона о семье в 1982 го­ду. Согласно § 58, абз. 2, Закона 1982 года № 132, «не допускается отказ от отцовства по отношению к ребен­ку, родившемуся в период между стовосьмидесятым и трехсотым днем с момента искусственного оплодотворе­ния, совершенного с согласия супруга матери. Допуска­ется возможность отказа от отцовства, если есть досто­верные признаки, подтверждающие, что мать ребенка забеременела иным способом».
На основании этого постановления отказ от отцовст­ва предполагает доказательство, представленное супру­гом, что он и донор спермы, использованной для искусст­венного оплодотворения, не являются отцом ребенка
Доказательством со стороны супруга мог бы быть ре­зультат обследования, подтверждающий его бесплодие, если производилась гетерологическая инсеминация, либо анализ крови и биологические пробы, исключающие его отцовство в случае гомологической инсеминации. Таким же способом с помощью анализа крови и биологических исследований необходимо было бы исключить отцовство донора. В этой связи необходимым условием доказыва­ния е> производстве по делу об отказе от отцовства яв­ляется доступность нужных данных, относящихся к до­нору. Поэтому в интересах реального применения поло­жения абз. 2 § 58 Закона 1982 года следовало бы обя­зать медицинское учреждение, производившее искусст­венное оплодотворение, хранить данные о доноре, необ­ходимые для рассмотрения и решения по делу о биоло­гическом происхождении ребенка, в течение установлен­ного срока. В качестве примера регулирования этого вопроса можно привести шведский ‘Закон 1984 года № 1140 об инсеминации, который устанавливает обязан­ность хранить в архиве записи о сделанных инсемина­циях не менее семидесяти лет.

 

ОТЦОВСТВО В ОТНОШЕНИИ РЕБЕНКА, ПРОИСХОДЯЩЕГО ИЗ ИСКУСТВЕННОГО ОПЛОДОТВОРЕНИЯ